Неточные совпадения
Княжна молча
встала с кресла и первая вышла из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала чашку с раскрашенным гербом.
Старуха положила себе меду в чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом...
— Ну вот, шутка! — говорил Илья Ильич. — А как дико жить сначала на новой квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом месте; меня тоска загрызет, как
встану да увижу вон вместо этой вывески токаря другое что-нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая
старуха перед обедом, так мне и скучно… Видишь ли ты там теперь, до чего доводил барина — а? — спросил с упреком Илья Ильич.
— Слушай, легкомысленная
старуха, — начал,
вставая с дивана, Красоткин, — можешь ты мне поклясться всем, что есть святого в этом мире, и сверх того чем-нибудь еще, что будешь наблюдать за пузырями в мое отсутствие неустанно? Я ухожу со двора.
Это бывают разбиты старики,
старухи, а молодые девушки не бывают». — «бывают, часто бывают, — говорит чей-то незнакомый голос, — а ты теперь будешь здорова, вот только я коснусь твоей руки, — видишь, ты уж и здорова,
вставай же».
— Павел Власов? — спросил офицер, прищурив глаза, и, когда Павел молча кивнул головой, он заявил, крутя ус: — Я должен произвести обыск у тебя.
Старуха,
встань! Там — кто? — спросил он, заглядывая в комнату, и порывисто шагнул к двери.
Упали две, три крупные капли дождя — и вдруг блеснула молния. Старик
встал с завалинки и поспешно повел маленьких внучат в избу;
старуха, крестясь, торопливо закрыла окно.
А наш Фарлаф? Во рву остался,
Дохнуть не смея; про себя
Он, лежа, думал: жив ли я?
Куда соперник злой девался?
Вдруг слышит прямо над собой
Старухи голос гробовой:
«
Встань, молодец: все тихо в поле;
Ты никого не встретишь боле;
Я привела тебе коня;
Вставай, послушайся меня».
В базарные дни, среду и пятницу, торговля шла бойко, на террасе то и дело появлялись мужики и
старухи, иногда целые семьи, всё — старообрядцы из Заволжья, недоверчивый и угрюмый лесной народ. Увидишь, бывало, как медленно, точно боясь провалиться, шагает по галерее тяжелый человек, закутанный в овчину и толстое, дома валянное сукно, — становится неловко перед ним, стыдно. С великим усилием
встанешь на дороге ему, вертишься под его ногами в пудовых сапогах и комаром поешь...
Мое ближайшее начальство — сестра бабушки, шумная, неукротимо гневная
старуха,
вставала рано, часов в шесть утра; наскоро умывшись, она, в одной рубахе, становилась на колени перед образом и долго жаловалась богу на свою жизнь, на детей, на сноху.
Ошеломленный нелюбезным приемом, я совсем потерялся и очутился в том глупом положении, когда не знаешь, что делать: обратить ли грубость в шутку, или самому рассердиться, или, наконец, не сказав ни слова, повернуться и уйти назад. Невольно я повернулся с беспомощным выражением к Олесе. Она чуть-чуть улыбнулась с оттенком незлой насмешки,
встала из-за прялки и подошла к
старухе.
— Пришлю, Лукаша, пришлю. Что ж, у Ямки всё и гуляли, стало? — сказала
старуха. — То-то я ночью
вставала к скотине, слушала, ровно твой голос песни играл.
— Легко ли в рабочую пору ходить зайцев искать! Приходили бы лучше нам подсобить. С девками поработали бы, — весело сказала
старуха. — Ну, девки,
вставать! — крикнула она.
Девушка иногда сердилась на упрямую
старуху, особенно когда та принималась ворчать на нее, но когда бабушка
вставала на молитву — это была совсем другая женщина, вроде тех подвижниц, какие глядят строгими-строгими глазами с икон старинного письма.
Старуха костлявой рукой ухватилась за притолку, чтоб
встать, и собралась благодарить барина; голова ее закачалась, но Нехлюдов уже был на другом конце улицы, когда она
встала.
Свекровь ее тут же, старушка,
Трудилась; на полном мешке
Красивая Маша, резвушка,
Сидела с морковкой в руке.
Телега, скрыпя, подъезжает —
Савраска глядит на своих,
И Проклушка крупно шагает
За возом снопов золотых.
«Бог помочь! А где же Гришуха?» —
Отец мимоходом сказал.
— В горохах, — сказала
старуха.
«Гришуха!» — отец закричал,
На небо взглянул. «Чай, не рано?
Испить бы…» Хозяйка
встаетИ Проклу из белого жбана
Напиться кваску подает.
— Ах, Жорж, как ты всегда неосторожен! — воскликнула супруга попечителя, очень еще бодрая и свежая
старуха, и, проворно
встав со стула, начала мужа обтирать салфеткой. — Пригласи графа, — прибавила она затем швейцару.
Шульцы ушли к себе довольно поздно;
старуха оставила Иду спать на диване в своей комнате и несколько раз начинала беспокойно уверять ее, что кто-то стучится. Ида раз пять
вставала и ходила удостовериться.
Иван Иванович
встал и начал рассматривать ружье со всех сторон и позабыл дать выговор
старухе за то, что повесила его вместе с шпагою проветривать.
Илюха
встал, но молчал, не зная, чтò сказать. Губы его вздрагивали от волнения;
старуха мать подошла было к нему, всхлипывая, и хотела броситься ему на шею; но старик медленно и повелительно отвел ее рукою и продолжал говорить...
2
Старуха (после общего молчания). Анна Николавна! вы меня извините! я ведь только на минуточку к вам заехала! Спешу к золовке на крестины. (
Встает.) Прощайте!
Наконец, гостьутомил и заговорил всех; вероятно, он это заметил,
встал, раскланялся со всеми с великою учтивостью, с Наташей особенно, и, выспросив позволение привести свою
старуху и представить сына, ушел.
Старуха Лаптева, крестясь, нагнулась, подняла шапку Гнедого и, заботливо отряхнув с неё пыль,
встала сзади солдата. Сгруживается вокруг него народ — все весёлые, подмигивают друг другу, ворчат, довольные скандалом, науськивают Гнедого.
Глуховцев, бледный,
встает и делает шаг к ней, но Онуфрий, догадавшись, опережает его и подхватывает
старуху под руку.
Дал ей образ,
встал он перед ней на колена, слезы вижу и у него на глазах; благословила его, знаете, но как только образ-то принял у нее, зарыдала, застонала; он ту же секунду драла… в повозку, да и марш; остался я, делать нечего, при
старухе.
Михайла (слезает с печи). Вишь ты, солнышко-то уж высоко. (
Встает, обувается.) Видно, за водой с
старухой ушли. Болит, голова болит. Да не стану. Ну ее к чертям. (Молится богу, умывается.) Пойти запрягать.
Марья зарыдала громче. Прошло минуты две.
Старуха поднялась и сама подала на стол кашу. Степан крякнул и
встал.
Мельник молчал, точно воды в рот набрал. Не дождавшись ответа,
старуха вздохнула, обвела глазами монахов, Евсея,
встала и сказала...
Куда там!» И преосвященному опять стало досадно и потом обидно, что с чужими
старуха держала себя обыкновенно и просто, с ним же, с сыном, робела, говорила редко и не то, что хотела, и даже, как казалось ему, все эти дни в его присутствии всё искала предлога, чтобы
встать, так как стеснялась сидеть.
Старухи ждали ее. Она принесла книжку и присела к лампе. Катерина Петровна уже два раза
вставала и прохаживалась по комнате до прихода Таси.
Всю ночь
старуха не спала, беспокоили ее мысли, а на рассвете она
встала, помолилась и пошла на станцию, чтобы послать письмо.
Он
встал и поклонился
старухе.
Так и не узнала Панкратьевна о первой бессонной ночи своей питомицы. Не догадалась
старуха, что княжна, ее касаточка, по русской пословице, «не спала — да выспалась», легла ребенком —
встала девушкой.
Старуха помогла ей
встать с колен, и они отправились в обратный путь. На душе у Татьяны Петровны стало как-то спокойнее, светлее…
— Иди, иди к царю, такой же он, как ты, душегуб и кровопийца! — вскрикнула
старуха и, быстро бросившись вперед,
встала между ним и Еленой Афанасьевной.
И еще
встал вопрос: кого в групповые мастерицы? Важно, чтоб она была подходящая и опытная. Долго не могли наметить. Тогда Лелька предложила Матюхину, — мастерицу, у которой она обучалась работе при поступлении на завод. Как?!
Старуху? Нужно, чтоб и мастерица была комсомолка! Что же это будет за молодежный конвейер? Но у всех, кто знал Матюхину, лица зацвели улыбками.
Старуха быстро
встала и поплелась в соседнюю горницу. Не успела Антиповна переступить порог, как Домаши уже не было в рукодельной. Она стремительно выбежала вон, спустилась во двор, два раза пробежала мимо избы, где жил Яков с товарищами, знавшими о его якшанье с Домашкой, и бросилась за сарай в глубине двора, за которым был пустырь, заросший травою.
Сильно билось сердце у Ермака Тимофеевича, когда он переступил порог первой комнаты, занятой рукодельной. Сенные девушки, сидевшие тихо за своими пяльцами, разом
встали, почтительно поясным поклоном поклонились обоим. Они прошли рукодельную, следующую горницу и очутились у двери, ведущей в опочивальню. Семен Иоаникиевич тихонько постучался. Послышались шаги, и дверь отворила Антиповна. Увидав хозяина в сопровождении Ермака,
старуха вздрогнула и попятилась, однако отворила настежь дверь и произнесла шепотом...
Дождавшись возвращения Пустырихи домой, он попросился у нее переночевать. Ночью он все
вставал и наведывался к детям, а к утру окрест его запорхали какие-то чудные грезы, и утром он, забывая собственную беспомощность и бесприютность, стал умолять
старуху, чтобы она отдала ему сироток.
Пизонский развздыхался. Необъятная любовь и нежность овладели его сердцем. Он сразу решил, что никак не может оставить здесь этих девочек, и, дождавшись возвращения Пустырихи домой, попросился у нее переночевать. Ночью Пизонский все
вставал и наведывался к детям, а утром, забывая собственную беспомощность и бесприютность, стал умолять
старуху, чтобы она отдала ему сироток.
Хозяин стал наливать в третий раз, но парни отказались от угощения,
встали, помолились, поблагодарили хозяев и вышли на улицу. На улице тотчас же опять заголосили. Первая заголосила вышедшая за парнями очень старая, сгорбленная женщина. Она так особенно жалостно голосила, так закатывалась, что бабы не переставая уговаривали ее и подхватывали под локти воющую, закатывающуюся и падающую вперед
старуху.